Контрастный человеческий бульон - парадоксальная реальность современной пригородной деревни. Все близко, все рядом, все в одном котле. Но – мирно. И даже обоюдополезно. 

Пара километров от основной трассы в сторону Томи, и вот они – знаменитые китайские теплицы. Последние метров двести редакционному автомобилю оказываются не по зубам,   мы выходим из машины и бредем по колено в грязи в сопровождении директора ООО «Цзя Ли» (по-нашему, «Величайшее богатство») Анастасии Суходолиной в направлении хозяйства. 

- Китайские рабочие тоже так добираются? 

- Нет, они ездят на машинах, у них есть  свои «Газель» и «Мазда». Правда, весной прошлого года, когда здесь все затопило, ящики с рассадой носили на руках, среди льдин, по горло в холодной воде – страшно было даже смотреть. 

Анастасия доводит нас до плантации, освоенной гостями из Поднебесной. Нашим глазам открываются затянутые пленкой теплицы и засаженные морковью, кукурузой, фасолью и прочей культурной растительностью поля. Навстречу выходит улыбающийся молодой мужчина. «Сапасиба, сапасиба, карашо», - демонстрирует он свои познания в русском языке. В глазах – дружелюбие и опаска: с чем пожаловали? Поняв, что не с очередной проверкой, улыбается еще шире: «Сапасиба, карашо», - похоже, его владение великим и могучим ограничивается двумя словами. На зато не какими-нибудь матерными (говорят же, что русский мат стал языком межнационального общения), а добрыми, светлыми. Откуда-то, приветливо виляя хвостом, выползает немецкая овчарка по кличке Джек. Удивительное, право, сочетание: славянская женщина во главе 37  китайцев и китаянок, псина арийской породы с английским прозвищем и русско-пекинские имена и названия. Прямо-таки человеческо-звериный интернационал. Идиллия? Пастораль? Почти. С некоторыми поправками, которые вносит обывательское сознание. 

- Местные в общем-то нормально относятся к китайским рабочим, - рассказывает Анастасия. – Ну, побурчат иногда, что понаехали, захватили землю. А что значит – захватили? Взяли в аренду 22 гектара. Временно. И еще не факт, что в следующем году удастся заключить новый договор на землю. Вон ее сколько кругом пустует, бери да обрабатывай, но отвыкли уже деревенские пот над грядками проливать – это ведь тяжелый, неблагодарный и рискованный труд: погода в любой момент может угробить урожай. Для себя еще что-то сажают, а для заработка не хотят. Предпочитают получать пособие по безработице. Даже когда мы приглашаем их на сезонную работу, просят, чтобы деньги им платили без оформления, иначе лишатся пособия. Некоторые, бывает, получат 200-300 рублей – мы рассчитываемся с ними ежедневно – и уходят в загул на два-три дня. С китайцами такого никогда не происходит. Они трясутся над каждым помидорным или огуречным кустиком, по очереди дежурят около печей во время заморозков, берегут растения. Ни подгонять, ни контролировать их не надо, они все делают очень добросовестно. А получают, по нашим меркам, совсем немного – максимум пять тысяч рублей в месяц. Но этого хватает на целый год жизни их семей в Китае. 

Вот Хань Шуфэн (тот самый улыбчивый «сапасиба» и «карашо»). В провинции Хэйхунцзян его ждут жена и пятилетняя дочка, но приедет он к ним только в ноябре или в декабре. Чтобы снова уехать в марте, если, конечно, удастся получить разрешение на работу в России – с этим теперь не так просто. Все это мы узнаем не от самого Ханя, а от Анастасии. Хань тем временем отмахивается от комаров и на наш сформулированный жестами вопрос – есть ли такие кровососы в Китае – показывает руками: о, огромные! Взаимопонимание, не вербальное, а обычное человеческое достигнуто, и мы дружно смеемся. Четвертого августа друзья поздравят Ханя с тридцатилетием. Они соберутся в одном из трех арендованных в деревне домов, приготовят что-нибудь вкусненькое и поднимут за здоровье именинника стаканы с самогоном (адреса батуринских спецов-изготовителей им хорошо известны). По словам Анастасии, народный напиток китайцы предпочитают из соображений дешевизны: у них во всем строжайшая экономия, ежедневный рацион, например, состоит из риса, растительного масла, мучных пампушек на воде и выращенных собственными руками овощей. На еду, сигареты и горячительное уходят сущие копейки. Но чтобы напиться до соплей? Никогда! Ни запоев, ни похмельного синдрома, ни разборок с нашим традиционным «ты меня уважаешь?» не бывает. С раннего утра – на работе. Без прогулов. Опозданий. И отдыха в праздники. 

Ну ладно. Петь дифирамбы трудолюбию и неприхотливости рабочих из
Поднебесной – значит вызывать раздражение у людей, зацикленных на мысли об угрозе тотальной «китаизации» Сибири.  Им же, китайцам, похвалы потом и аукнутся. Разграбленным за зиму хозяйством. Отобранными теплицами
(такое у ООО «Цзя Ли» случилось в соседнем селе Вершинино). Сломанными сараюшками. Сожженными ящиками для овощей. И прочими мелкими пакостями, вытворяемыми просто так, походя, от нечего делать, чтобы не забывали, кто здесь настоящие хозяева. А они, между прочим, и не забывают. Прав не качают и претензий не предъявляют. Ведут себя тише воды, ниже травы и всегда готовы услужить. Да вот даже с нами: просим попозировать для снимка на фоне огурцов – пожалуйста! Хотим посмотреть кухню и комнату отдыха – нет проблем! Все ласково, все с улыбкой. А что там у них в душе, не угадаешь: все-таки - загадочный Восток... 

Но, кто бы что ни говорил, а могущество сибирской деревни не в последнюю очередь прирастает сегодня китайцами. И население, похоже, тоже. Вон в соседнем с Батурино Вершинине местная жительница родила от приезжего из Поднебесной девочку, славную такую кроху славянско-китайской наружности. А, может быть, это и есть начало неизбежного пути навстречу друг другу? 

Кстати

По данным переписей населения, в Томской области в 1970 году официально проживали 40 китайцев, в 1979-м – 24, в 1989-м – 39, в 2002-м – 283, сейчас – чуть более трехсот.